Устают все. Люди, животные, биологические молекулы. Даже металлы. Недавно наша команда — сотрудники МГУ и дирекции Фестиваля NAUKA 0+, редакторы oLogy.sh и «Кота Шрёдингера» — проводила масштабное мероприятие. Собственно, Фестиваль науки. Каждый отвечал сразу за несколько проектов… Вот всё закончилось — и я вижу в фейсбуке у одной из коллег по цеху тонкое наблюдение: «В общем, я диагностировала у себя биполярное расстройство. Всю ту неделю я носилась как маньяк и делала всё и сразу. А на этой неделе у меня страшная апатия». В этаком депрессивном эпизоде пребывала почти вся команда, я тоже был контрпродуктивен. Пост коллеги почему-то крутился в голове, и вдруг вспомнилось практическое занятие по физиологии человека и животных.
Суть практикума заключалась в следующем: мы препарировали лягушку, подсоединяли электроды к её седалищному нерву, иннервирующему лапку, и подавали разряды тока. Разряд — мышцы голени лягушки сокращаются, не бьёшь током — расслабляются. Но если посылать на нерв регулярные и частые импульсы, то через несколько сокращений лапка временно перестаёт реагировать. Период, когда лапка совсем не сокращается от разрядов по обнажённому нерву, называется абсолютной рефрактерностью. Со временем лапка снова начинает реагировать на импульсы — сначала слабо, а потом с прежней амплитудой. Период, в течение которого сокращение идёт вполсилы, называется относительной рефрактерностью. Ну, то есть задолбали лапку. Но не так, чтоб совсем.
«Задолбанность» лягушачьей конечности нам объясняли по-научному, начиная с молекулярных основ. Сокращение мышцы начинается с потенциала действия, возникающего в нервно-мышечном окончании. При потенциале действия лёгкая деполяризация внешней поверхности синапса приводит к открытию специальных каналов, по которым внутрь клетки проникают ионы натрия, и клетка возбуждается. В случае мышцы — сокращается. Для повторного возбуждения клетке требуется время, чтобы некоторые ионы выкачать, закачать другие и восстановить потенциал покоя. Если слишком часто воздействовать на синаптическую мембрану током (с очень короткими промежутками между импульсами), она просто не успевает восстановить статус-кво и дать клетке шанс возбудиться вновь.
Кажется, что и наша психика работает подобно лягушачьей лапке.
После длительного периода, когда приходится много и усердно работать, обязательно наступает день (а то и не один) ничегонеделания. Этакая абсолютная рефрактерность. Спустя некоторое время начинаешь раскачиваться, работать хотя бы вполсилы, потихоньку выходя на полную мощность. Может, у апатии после стресса и рефрактерности лягушки схожие физиологические причины?
Всё, что мы делаем (или не делаем), регулируется нервной системой. Баланс её тормозных и возбуждающих процессов позволяет нам работать эффективнее, а разбалансировка чревата неприятными последствиями. В случае преобладания процессов возбуждения над тормозными происходит утомление центральной нервной системы. При длительном утомлении как нейронов, так и мышц наступает переутомление. Его физиологический механизм устроен значительно сложнее, чем утомление лапки лягушки, да и эксперимент столь же наглядный не поставишь.
Сложные опыты на животных и исследования людей с синдромом хронической усталости показывают важную роль серотониновой системы в психическом утомлении. При длительных стрессах эта система нередко даёт сбои: нарушается работа транспортёров серотонина, рецепторы могут стать менее восприимчивы к этому гормону, возникают проблемы с его выработкой или утилизацией. Такие поломки могут повлечь за собой ощущение усталости, ухудшение концентрации внимания, расстройства аппетита и бессонницу.
Чтобы не расшатать серотониновую систему, специалисты рекомендуют соблюдать баланс работы и отдыха (тема work&life balance нынче в тренде). Как и лягушачьей лапке, нашей психике после нагрузок требуется некоторое время на восстановление. Перегрузки, равно как и их недостаток, приводят к нейромедиаторному дисбалансу. Как бы банально это ни звучало, но лишь понимание своих возможностей и соблюдение трудовой дисциплины помогают не терять работоспособность.
Маргарита Ворон