Дефицит романтики

Космонавт Сергей Рязанский о пользе гигантских проектов, разнице менталитетов и отсутствии границ
Сергей Рязанский    

Сергей Рязанский, выпускник биологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, сотрудник Института медико-биологических проблем РАН, космонавт. Дважды летал на МКС, четырежды выходил в открытый космос. Рязанский — первый в мире учёный, который стал командиром космического корабля.

Для меня Международная космическая станция — это в том числе история о взаимоуважении. Это базовая вещь. На станции границ нет. Когда смотришь сверху на планету, их тоже нет. Российский сегмент станции, американский — это формальности. Но всё равно американцы, японцы, итальянцы, русские — они разные. И воспринимать людей надо такими, какие они есть. Это залог успеха любого совместного проекта, в том числе МКС.

Взять тех же японцев. Как члены команды они абсолютно безукоризненны. У японцев строжайшая иерархия. Если человек старше по званию или по возрасту, его мнение — приказ. Его выполняют не обсуждая и не вступая в споры. Для меня это было удивительно.

Американцы, немцы — люди с совершенно другим менталитетом, нежели у нас. У них в мозг как будто встроена функция действий по инструкции: есть непреложные правила, не я их придумал, не мне их отменять, поэтому я буду их выполнять.

Как это выглядит? Если на МКС что-то ломается, отказывает датчик, зажигается красная лампочка. Американцы тут же выходят на связь: «Хьюстон, у нас проблемы». ЦУП в Хьюстоне говорит: «Hold on». И пропадает минут на сорок. Русские предлагают: «Давайте починим». Американцы: «Нет, нельзя, нам Хьюстон не дал добро».

А как у русских? Загорелась красная лампочка — взяли, пальцем протёрли датчик, что-то заменили, подкрутили. Лампочка погасла. Во время сеанса связи с ЦУП докладывают: «Да, Земля, кстати, у нас был такой-то отказ, проблему устранили, всё нормально». Это русский подход, творческий: профессионально оценили ситуацию, сами починили, в ЦУП доложили. У американцев подход директивный: никто не плюнет без «Одобряем» из Хьюстона.

Не то чтобы это плохой подход или люди плохие. Нет, они просто другие. И это нормально. Несмотря на эти различия, на МКС ты реально со всеми дружишь, общаешься, вместе смотришь кино, вместе смеёшься, когда из фильма в фильм во всём виноваты плохие русские и итальянский космонавт умоляет: «Давайте в следующий раз “Жизнь Пи”» посмотрим — может, хоть там плохих русских не будет».

МКС — уникальный проект, но только им жить нельзя. Орбитальные станции летают вокруг Земли с начала 1970-х. А нам надо смотреть вперёд, ставить более амбициозные, интересные задачи. А полетели на Луну! А давай построим там подземный город! А может, на Марс? Почему бы и нет?! Мы технически всё это можем сделать. А полетели дальше — на Титан, на Европу...

Любому человеку интересно заниматься чем-то грандиозным. Это увлекательно. Недавно ко мне подошла девушка и рассказала, что её дед был причастен к космонавтике, участвовал в создании советского лунохода. Когда разговорились, стало понятно, что дед был простым работягой на заводе — условно говоря, прикручивал к луноходу левое заднее колесо. Но он прожил жизнь с осознанием того, что был причастен к чему-то великому, потрясающему, — он своими руками сделал колесо, которое катилось по Луне!

Именно этого нам сейчас и не хватает. Нужна большая идея, грандиозная «морковка», за которой захочется идти. Нужно стратегическое планирование и понимание, зачем мы это делаем, куда будем двигаться не только завтра, но и через десятилетия.

Однажды меня поразило количество журналистов на запуске пилотируемого корабля к МКС. Пришли представители лишь десятка телекомпаний. И я вспомнил пресс-конференцию, посвящённую проекту «Марс-500» — имитации пилотируемого полёта на Марс. Так вот, на этой пресс-конференции было больше сотни телекомпаний, включая все западные. Я тогда спросил у знакомого журналиста: «Вы чего здесь все делаете? Я понимаю, когда люди реально в открытый космос летят, а тут маленькая железная консервная банка, в которой шесть человек просидят полтора года». И он ответил: «Ты ничего не понимаешь. Это Марс!» Магия слова.

Как раз этого и не хватает — романтики, которая поманит людей и они пойдут, как те самые крысы за Нильсом. Вот тогда любой ребёнок, кем бы он ни мечтал стать — учёным, врачом, инженером, военным лётчиком, учителем, переводчиком, — пойдёт в космонавтику, потому что там все люди востребованы, любых специальностей. Он пойдёт туда, потому что это фронтир, это увлекательно — об этом хочется мечтать, к этому хочется прикоснуться, чтобы потом рассказать внукам.

Источники

Спецномер научно-популярного журнала «Кот Шрёдингера», октябрь 2018

Иллюстрации

Джек Фишер/NAS, NASA / РОСКОСМОС

11.11.2020 | news | Просмотры: 531