Как прогресс влияет на аборигенов?

Интервью с сотрудником кафедры этнологии МГУ Андреем Туторским
Дарья Вяльцева    

О том, как коренные народы островов Тихого океана воспринимают научно-технический прогресс, как их молодежь относится к преданиям древних и почему всё это важно знать современному европейцу — нашим друзьям и партнёрам АРХЭ рассказал этнолог, кандидат исторических наук и сотрудник кафедры этнологии МГУ имени М. В. Ломоносова Андрей Туторский.

Андрей Туторский

  • [АРХЭ] Когда у вас появился интерес к этнологии, конкретно, к народам Меланезии?

    [Андрей Туторский] Желание изучать этнические проблемы появилось на первом курсе, когда я прослушал лекции по истории первобытного общества и основам этнологии (Наука, изучающая разные аспекты жизнедеятельности народов — прим. ред.). Тогда же появился интерес к народам Меланезии, потому что это один из немногих регионов мира, где сохранились этносы, оставшиеся в стороне от цивилизации. Там до сих пор сильны мифологические представления, а те европейские традиции, которые доходят туда (как, например, христианство) приобретают очень интересную форму. Но переломным моментом для меня стал 2010 год, когда появилась возможность поехать на Вануату и на берег Маклая (Папуа–Новая Гвинея) и увидеть своими глазами, как там обстоят дела.

  • [АРХЭ] Бесспорно, народ Меланезии и его культура уникальны. Но проводят ли учёные параллели с другими этносами или это некорректно?

    [АТ] Это очень сложный вопрос для этнографической науки. С одной стороны, модные научные тенденции говорят о том, что каждое явление в культуре и сама культура уникальны. Поэтому сравнивать жителей Москвы и папуасов с острова Эфате или австралийцев пустыни Виктория и горные народы Филиппин невозможно. Тем не менее, учёные всегда пытались сопоставлять факты из различных культур. Эта кросс-культурная составляющая исследований всегда была важна.

    В то же время мы пытаемся показать, что у меланезийцев есть специфичные культурные наработки. Здесь два аспекта. Первый — это возможность существовать без войны. Меланезийцы практически не знают кровопролитных битв и после любых схваток заключают мирное соглашение. Второй — это культура равенства. Большая часть народов Старого Света утратила это, а вот жители Австралии и Меланезии развили способность удерживать общество от расслоения.

  • [АРХЭ] Как сильно в жизнь меланезийцев сегодня проникают новые технологии и имеют ли они для них значение?

    [АТ] Конечно, проникают. Например, во всех крупных поселениях есть аэропорты, и меланезийцы перемещаются между островами уже не на больших каноэ под парусами, а в основном на самолётах. Раньше для передачи информации у них существовали целые барабанные алфавиты, а с 2009 года на острова пришла мобильная связь. Исключения делаются лишь для известий о похоронах — тогда вновь говорят барабаны.

    Но технологии всё равно не меняют жизнь аборигенов на сто процентов. Конечно, интернет принёс возможность следить за мировыми событиями… Но это не привело к крушению мифов, а, наоборот, запустило новый виток мифотворчества и осмысления мира.

  • [АРХЭ] Насколько далека система экономических отношений меланезийцев от устройства экономик наиболее развитых государств мира?

    [АТ] Хоть в Меланезии и появились деньги, банки, платные услуги, там всё ещё сильна культура обмена. Суть её заключается не в приобретении, а в дарении. То есть главное в сделке — не получить что-то, а отдать.

  • [АРХЭ] Как прогресс меняет образ мышления коренного островного жителя и меняет ли вообще?

    [АТ] Прогресс — понятие европейское. С меланезийцами же то, что мы подразумеваем под прогрессом, случилось почти одномоментно. На них высыпалось множество новых технологий за короткое время, поэтому они не воспринимают всё это в контексте длительного закономерного развития. Более того, меланезийцы верят, что западные товары созданы духами предков и предназначены для их народов. Поэтому сказать, что научный прогресс полностью меняет мировоззрение этих людей, сложно.

  • [АРХЭ] Сильны ли среди меланезийской молодежи мифы и предания древних? Насколько для них важно сохранять традиции?

    [АТ] В архивных записях австралийского учёного Питера Лоуренса, который в середине ХХ века работал на берегу Маклая, есть история о том, как молодой островитянин Яли — лидер популярного религиозного движения карго-культ — ездил в Порт-Морсби, столицу Папуа-Новой Гвинеи. Там в колледже он увидел схему происхождения человека от обезьяны. И этот рисунок Яли воспринял не как научный вариант развития человека, он понял его иначе. Обезьяна — это тотем-предок белых людей, точно как крокодил у прибрежных племён, или как казуар — у горных народов островов в Тихом океане.

    Это хороший пример того, как европейское знание проходит через стандарты мифологического мышления. Нельзя сказать, что молодежь полностью верит во все мифологические системы, но представление о том, что есть мир, где живут умершие предки, сохраняется. И по мере того как меланезийцы изучают в школах и университетах научные дисциплины, они по-своему вписывают их в свою традиционную структуру.

  • [АРХЭ] Что лично вам нравится в жизни меланезийцев?

    [АТ] Мне больше всего симпатично, что они относятся к жизни не как к борьбе за существование. Их ключевая идея в том, что все должны иметь право достойно жить. У меланезийцев доброжелательное отношение к миру и свои представления об изобилии. Ведь спелых фруктов и рыбы хватит всем! И это подтверждается, ведь Вануату — государство с одним из самых низких уровней преступности среди стран третьего мира. Это очень контрастирует с нашим мнением о мире как о месте с ограниченными ресурсами, за которые нужно сражаться. И кто в этой схватке проигрывает, тот умирает.

  • [АРХЭ] Почему современному русскому человеку, который сам вряд ли когда-нибудь доберётся до этих мест, важно знать про местную культуру, традиции, особенности?

    [АТ] Во-первых, это земли, где контакт с европейцами произошёл довольно поздно. И если мы хотим понять, как жил мир до великой трансформации — до появления западной культуры, глобализации, капитализации — лучше всего это состояние мира можно представить, глядя на жителей Меланезии. Во-вторых — культура этих мест уникальная и сама по себе достойна внимания. К примеру, в Африке мы сталкиваемся с колониальностью мышления: вся жизнь африканца нацелена на то, чтобы ждать милости от белого человека. В Меланезии же этого нет. Там белый человек имеет похожую репутацию, воспринимается как носитель денег и знаний, но для меланезийца получение денег от европейца не главное. Белый — это существо, с которым можно вести диалог, но это не существо, за которым надо повторять всё.

Иллюстрации

06.08.2020 | news | Просмотры: 1006